Читать книгу "Тревожная весна 45-го  - Валерий Шарапов"

Валентина впервые улыбнулась.

– Правда.

– И будто бы со свадьбой уже определились?

Она кивнула.

– Так назовите же дату, – шепотом попросил он. – Честное слово – никому не скажу.

– Суббота, четвертое августа, – негромко сказала она.

Сделавшись серьезным, Старцев признался:

– Отлично. Поздравляю. И еще, я искренне рад за своего друга.

Через четверть часа Валентина в сопровождении старшего лейтенанта Горшени ехала в свое общежитие на служебной машине с номерами Московского уголовного розыска.

Иван Старцев вернулся в дом. Скоро сюда должны были прибыть все сотрудники его оперативно-следственной группы для допроса арестованных бандитов и производства детального обыска двухэтажной «хаты».

Все, за исключением Василькова, Бойко и Баранца.

Глава восемнадцатая

Москва

15 июля 1945 года

Служебная легковушка была старенькой: внутри все дребезжало, а двигатель даже на пологих подъемах натужно выл. Однако при желании она все-таки могла ехать быстрее. Подводила ползущая за ней полуторка с сержантом в кабине и тринадцатью бойцами в кузове. Эта застуженная «старушка», вероятно проехавшая пол-Европы, выжимала из себя последние силы.

Сидя рядом с водителем, Васильков то и дело оборачивался и, глядя через маленькое заднее стекло, цедил сквозь зубы:

– Ну, давай же, поднажми! Немного осталось!..

Все трое: Васильков, Бойко и Баранец целый час провели в отделе возле телефона. Они сидели, словно на иголках, в ожидании вестей от дежурного. Но вестей не было. И тогда Александр принял решение: «Едем!»

Когда, наконец, добрались до расположенного в конце Звенигородского шоссе милицейского поста, небо на востоке начало светлеть.

– Старшина Сибирцев! – козырнул подошедший к автомобилю милиционер.

– Здравствуйте. Майор Васильков, следователь-стажер Московского уголовного розыска, – представился Александр, пожимая старшине руку.

– Вы по поводу проехавшего по шоссе генерала?

– Да.

– Значит, не зря я всполошился?

– Не зря, старшина. Скажите, в котором часу вы его остановили?

– Около полуночи. Точнее сказать не могу, – он виновато развел руками, – не поглядел на часы.

Олесь Бойко вынул из планшетки фотографии арестованного несколько лет назад Казимира Железнова.

– Похож на вашего генерала?

Небо светлело, однако выглянуть из-за линии горизонта солнце еще не успело. Старшина включил карманный фонарик и внимательно изучил фотографию. Почесав коротко стриженный затылок неуверенно сказал:

– Пожалуй, он. Только наш постарше будет – годков пятьдесят с гаком.

– В кабину не заглядывали? – подключился к разговору Ефим Баранец.

– Заглядывать не решился, но заприметил на заднем сиденье чемодан. Большой такой. Фибровый. Светло-коричневый. И вроде как угол канистры.

Муровцы переглянулись.

– Старшина, вспомните, что генерал говорил и как себя вел.

– Обыкновенно, – пожал тот плечами. – Я как заметил генеральские погоны, так и проверять его не решился. Однажды вот так остановил одного хозяйственника из 6-й гвардейской армии, так меня потом в Особый отдел таскали. Всего-то и был полковник, а тут цельный генерал.

– И все-таки постарайтесь вспомнить, – настаивал Васильков. – Нас интересуют любые детали.

– Остановился его «Wanderer» чуток подальше, чем ваша машина. Я сразу на нее обратил внимание: почти новенькая, краска так и играет. Из кабины генерал не выходил. Стекло в его дверце было опущено, так он мельком показал удостоверение и заторопился. Недовольно буркнул: «Некогда мне, старшина, тут с тобой беседы разводить. Дела у меня срочные в области».

– Так и сказал?

– Слово в слово. Беспокоился он – это заметно было. Я подумал, и вправду торопится. Ну и козырнул, дескать: счастливого пути.

– Спасибо, старшина, – поблагодарил Васильков и на прощание предупредил: – Если вдруг снова его увидите на своем участке, немедленно сообщите по команде.

– Слушаюсь, товарищ майор…

* * *

И снова служебная муровская легковушка бежала к западу от Москвы. Позади натужно гудел двигатель старенькой полуторки с отделением солдат в кузове. Проехали Звенигородское шоссе. Бойко шуршал картой, Баранец подсвечивал ему фонарем.

– Куда он мог намылиться?.. – сам себя спрашивал Олесь. – Через километр от поста есть поворот налево в Нижние Мневники. Вот он, подъезжаем.

Легковушка приняла вправо и остановилась. Сзади прижалась к ней полуторка.

– Это тупик, – напомнил Ефим. – Дальше с Мневников дороги нет.

– Так здесь кругом тупики, за исключением одного пути.

– Какого?

– Через километр Хорошевский мост в Серебряный Бор. А перед ним поворот направо, на Живописную. По ней он легко доберется до Волоколамского шоссе, а там ищи ветра в поле.

Васильков возразил:

– Если бы у него имелся такой план, он давно бы им воспользовался. А милицейские посты с Волоколамского сообщили, что черный «Wanderer» мимо них не проезжал.

– Тоже верно. Тогда у него остались два варианта: либо нырнуть налево в Нижние Мневники, либо поехать прямо через мост в Серебряный Бор.

– Либо свалиться в реку, – добавил Баранец. – Этот вариант представляется мне самым предпочтительным.

Чиркнув спичкой, Александр прикурил.

– А вы бы как поступили?

– Сложный вопрос. Мы же не знаем, что у него на уме.

В это время водитель служебной легковушки – пожилой ветеран Петр Степанович, – протирая лобовое стекло ветошью, произнес:

– Вы уж меня извините, товарищи следователи, что вмешиваюсь. Я до войны не раз в этих местах рыбачил с приятелем. Так вот, ежели спрятаться и пережидать, то надежнее в Серебряном Бору. Там настоящие леса и народу проживает немного. А Нижние Мневники – что? Большое село на безлесной луке. Там чужаку от глаз не скрыться. Тем более на автомобиле.

– Вот мы и определились. Спасибо за ценную подсказку, Петр Степанович, – уважительно проговорил Васильков. – Тогда курс на Серебряный Бор…

* * *

Перемахнув через мост канала Хорошевского спрямления Москвы-реки, легковушка и полуторка въехали на остров Серебряный Бор. В эту же минуту позади над столицей показался край ярко-оранжевого солнца.

Сразу за мостом справа виднелись длинные старые сооружения – то ли конюшни, то ли казармы. Дорога раздваивалась: влево к прибрежным лугам уходила грунтовка; прямо вел плохонький асфальт, терявшийся в густом смешанном лесу.